Известный психоаналитик Эрик Берн в своей книге "Люди, которые играют в игры" уделил большое внимание сказкам – и в первую очередь их воздействию на "жизненный сценарий" личности. Тема эта на самом деле достаточно многоуровневая и весьма увлекательная – правда, по прочтении книги Берна (возможно, в связи с разницей менталитетов?) у многих моих клиентов и участников Мастер-класса возникает много вопросов именно по его комментариям к анализируемым сказкам. Да и в принципе тема "Сказки и их влияние на жизнь" давно интересна как психоаналитикам, так и многим их клиентам 🙂
Эрик Берн скорее всего прав в том, что сказки в принципе являются существенным сценарным элементом (хотя может быть, в первую очередь они формируют "общественное бессознательное", а потом уже личностные сценарии). И анализируя сказки при работе с личностью, в общем много чего можно "выцепить". Но! Сложности опять-таки в конкретной интерпретации. Дело в том, что сказки – это в первую очередь явление национальной культуры, а скорее даже, если будет позволено так выразиться, культуры "местечковой". То есть даже при вроде бы "известном" оригинале в столице та же "Красная шапочка" может звучать по-одному, а в маленьком городке – по-другому. Не говоря уже о разных странах. Это сказки авторские, а уж народные… там вариантов не счесть.
Многие психотерапевты очень любят говорить о том, что "у каждой нации свои акцентуации". Например, мол, немцы – эпилептоиды, итальянцы – истероиды-маниакалы, англичане – шизоиды, россияне – конечно же, "импульсивные"… Понятно, что это верно лишь с известной натяжкой (к тому же личностный портрет каждого человека составляется из нескольких акцентуаций, а никак не из одной), но все-таки некая тенденция прослеживается. И в немалой степени этому способствуют именно сказки.
Даже в русском переводе многие детские английские песенки звучат… скажем так, довольно нестандартно. Первое, что приходит на ум:
"Жил на свете человек – скрюченные ножки,
и ходил он целый век по скрюченной дорожке…
А за скрюченной рекой в скрюченном домишке
жили летом и зимой скрюченные мышки…"
Да и та же "Алиса в стране чудес", хоть это и авторская сказка?
А вот русские сказки – в них действительно очень много, как говорится сейчас, "халявы" и везения. А также… жестокости. Увы, чаще всего это так, но к счастью, немногие об этом знают. Ибо детям предлагаются чаще всего "адаптированные переложения".
Но если уж говорить о личностях, которым сейчас 30-50 лет, то они выросли в том числе и на так называемых "советских сказках" – Данко, Буревестник, им подобные опусы и "выхолощенные" в том же стиле народные сказки.
И что характерно: последствия этого воспитания я наблюдаю все чаще в своем кабинете. Наряду с элементами "сценарной жестокости" у многих присутствует "сценарная романтика", этакая незрелая дезадаптированность, отсутствие здравого скепсиса и здравого смысла, практицизма и разумного эгоизма. Подозреваю, что тут без сказок "советского периода" не обошлось.
Но давайте обо всем по порядку. И вначале – об интерпретациях некоторых всем известных сказок, данных непосредственно Эриком Берном (всех, кто не читал, отсылаю к его книге "Люди, которые играют в игры".)
* * *
Министр по налогам и сборам прочитал дочке сказку про Золушку. Дочка:
— Папа, а вот когда тыква в золотую карету превратилась, Золушке выставили подоходный налог или налог на транспорт?
…Не секрет, что "психотерапевтическое истолкование" знакомых сказочных сюжетов, принадлежащее перу Э.Берна, многих откровенно коробит и вызывает неприятие. Некоторых — потому, что исповедуемая Берном "позиция марсианина" отягощена этаким здоровым цинизмом, к которому опять же мы не привыкли. Но нередко берновская трактовка "отталкивает" из-за того, что в ней не учтены особенности НАШЕГО менталитета. И если хотите, не замечены некие наши "специфические шероховатости".
Для примера возьмем сказку о Золушке.
Первое, на чем обычно "застревают" русскоязычные читатели Берна: их возмущает сам вопрос "что делали фея с отцом Золушки во время бала". Потому что в русском переводе, насколько могу помнить, папа Золушки уехал на бал ВМЕСТЕ с семьей! Но в очень оригинальной роли: кучером.
…Здесь позвольте чуть отступить от темы и вспомнить приведенный одной из участниц Мастер-класса итог опроса по поводу ассоциации со словом "мужчина".
"Это не моя выдумка, а научный факт. Когда психолингвисты проводили анкетирование для ассоциативного словаря (это такой словарь, где к каждому слову прилагается ряд наиболее частых для представителей данного народа ассоциаций), они просили назвать первое слово, которое ассоциируется со словом "мужчина". Где-то у 80 процентов опрошенных русских выплыла ассоциация "дурак" (прошу прощения). Стали удивляться — почему? Ведь в русской культуре глупыми обычно считаются женщины (волос долго, ум короток, курица не птица, баба не человек). Так вот, оказалось, что это типичная сказочная ассоциация (Иван-дурак), и "дурак" в данном сказочном контексте означает не "глупый человек", а "счастливец, везунчик" (дуракам — счастье)…"
Может быть, что не в одном Иване-дураке тут дело: вот в той же "Золушке" мужчина, то есть папа, этакий все же… странный, что ли. И всем в доме заправляет жена, а он молча смотрит, как шпыняют его родную дочь.
Подобных сказок наверняка немало (филологи подтвердят или раскритикуют?). Тот же Мальчик-с пальчик: ЖЕНА велела мужу отвести детей в лес, а он и повел… А у Пушкина в "Сказке о мертвой царевне каков папа? А в "Золотой рыбке" каков муж?
И может быть, именно этот момент в сказках укоренился в восприятии нашего общества — потому, что это опять-таки отголоски двойной морали. А кроме того — "политики гаремной власти". Мол, пусть мужчина вовсю кричит, что он глава, и машет своим мечом, а я, "слабая женщина", буду манипулировать им исподволь. А он будет полагать, будто он тут главный… Ну разве не "дурак", извините? И не потому ли у того же Пушкина "ум у бабы догадлив, на всякие хитрости повадлив", и не потому ли уже в русских народных сказках Иван непременно дурак, а вот Марья – чаще всего искусница и Василиса – если не прекрасная, то премудрая?
…Но продолжаем о Золушке.
"Не наш менталитет" у Берна отражается еще и в вопросе, "какими мотивами руководствовалась фея, наряжая Золушку на бал"?
У российского читателя зачастую в принципе не может возникнуть такого вопроса.
Начнем с того, в одном из распространенных русских вариантов фея была крестной матерью Золушки. А значит, в рамках тех же религиозных и мегасемейных традиций обязана была "перед богом и людьми" одаривать крестницу и опекать ее.
Кстати, тут любопытный такой ход — в российском восприятии: человек со здоровым прагматизмом тут скорее задаст себе вопрос, "а где же была фея все предыдущие годы"? Ведь если Золушка на балу понравилась принцу именно как будущая жена, значит, она была уже достаточно взрослой девушкой? Мать ее умерла, когда Золушка была девочкой. Так тогда опекать девочку (даже при наличии мачехи) должна была крестная, если я ничего не путаю в наших традициях и обычаях? Так она, насколько известно, ни разу до сего времени не давала о себе знать. И теперь ее дары больше похожи на некий откуп, или компенсацию собственного отсутствия в прошедшие годы.
Но у некоторых читателей даже это вызовет справедливое возмущение. Ибо в нашем восприятии ФЕЯ не могла иметь никакого материального интереса и одаривала Золушку из чистого альтруизма! В русских сказках, как правило, волшебники совершенно не меркантильны (в отличие тех же древнегреческих мифов, где боги не гнушаются идти со смертными на взаимовыгодные сделки). И если уж вкратце, — последствия "волшебного альтруизма" испытывали и испытывают на себе порой как раз психотерапевты, которым очень часто выговаривали ранее, что они-де "волшебники, целители человеческих душ, и потому обязаны помогать страждущим бесплатно — человеку же плохо…" А также из этого может вытекать и другая наша тенденция: стремление тех или иных личностей повышать свою самооценку, самим "становясь волшебниками" и оказывая "безвозмездную помощь" даже в ущерб себе (отсюда масса "психологов по жизни", и отсюда же — песни типа: "…да потому, что я жизнь учил не по учебникам, просто я работаю волшебником, волшебником…")
Про Золушку я еще обмолвился в своей статье "Мать и мачеха". Но так или иначе, получается, что берновская трактовка кое в чем не совпадает "по менталитету", и оттого вся суть метода "анализа сказок и их влияния на сценарии" может восприниматься негативно.
А уж если говорить о "сценарии Золушки", то у наших женщин это именно сценарий "безропотной Загнанной домохозяйки, которой ВДРУГ однажды повезет". Или еще: "Ничего нельзя в жизни получить, не имея такой волшебной крестной матери".
Еще одна разбираемая Берном сказка — "Красная шапочка."
Тоже возникает много интересных разночтений.
Берн спрашивает, почему мама спокойно послала дочку к бабушке одну через лес. А также почему беспомощная бабушка живет так далеко на отшибе и к тому же держит дверь открытой?
Честно говоря, не помню (хотя знаком со многими вариантами – тут опять скорее слово филологам), чтобы в русских вариантах сильно акцентировалась беспомощность бабушки. Бабушка там вполне еще крепкая, только предпочитает жить отдельно (вернее, можно сказать, что отдельно, скорее всего, приходится жить Красной шапочке с мамой; ибо бабушка в русских традициях – это женщина еще не старая и достаточно властная. И потому, если маме не хочется быть у бабушки под каблуком, ей нужно жить отдельно. Здесь вспоминается материал про психологическую дистанцию…)
Да и дверь-то "русская бабушка" худо-бедно закрывала вроде? Помните: "Дерни, деточка, за веревочку — дверь и откроется…"
Но при том, как бы далеко ни жила мама, ей все равно вменяется в обязанность снабжать бабушку продуктами в рамках той же мегасемьи. Но опять предположим, что у мамы с бабушкой отношения такие, что обе они предпочитают жить подальше друг от друга, и возможно, даже видеть бабушку лишний раз маме не хочется. Поэтому ей приходится посылать с продуктами дочку.
А вот и еще один специфический русский вопрос: а где папа Красной шапочки? Очень может быть, поскольку в сказке нет ни папы, ни дедушки, речь идет о двух женщинах (маме и бабушке), воспитавших своих дочерей без отцов (вот вам и "родительский сценарий" 🙂 ). Это все-таки довольно распространенная у нас специфика… И кстати, если при этом мама, явно не избалованная бабушкиными дотациями (и даже вынужденная сама бабушку кормить), надрывается "на трех работах", как часто бывает в нашем обществе, то ей часто ничего не остается, как посылать к бабушке дочку. Потому что маме просто некогда. И кто говорит о том, что мама при этом была спокойна?
Потом, опять же насколько помню русские варианты, мама дочку наставляла и предупреждала, что в лесу ходит волк, и что с ним ни в коем случае нельзя заговаривать. Но пикантность ситуации в том, что мама не объяснила дочке (может, и сама не знала), как этот волк выглядит, так что в нескольких вариантах попадается сцена, когда Красная шапочка заговаривает с волком, спрашивая "Кто такой волк". Это очень хорошо сочетается и с нашей психологической проблематикой: "Дочка, бойся вот того и этого, только мама не знает точно, как это выглядит — она сама этого никогда не видела, потому что это очень страшно".
…В общем, становится понятно, почему эта сказка стала такой популярной у нас. Но многое в ее "подспудной трактовке с позиции российской ментальности" опять-таки слегка отличается от анализа Берна.
Кстати, некоторые последователи Берна (и нередко именно российские) берут более приближенный к оригиналу вариант Перро, где девочка несет бабушке "кусок пирога и бутылку вина". И тут же начинают разводить разные теории о "пьющей бабушке" 🙂 Хотя у французов, если уж на то пошло, вино – не столько алкогольный напиток, сколько пищевой продукт…
* * *
Русские сказки
Собирается купец в дальние страны и спрашивает у дочек, что им привезти. Старшая отрезы заказала, средняя жемчуга, а младшенькая говорит: "Привези мне, папа, ужасное волосатое чудище-юдище для сексуальных утех!" "Доченька, опомнись, что ты такое просишь, я ведь твой папа, как же тебе не стыдно!" "Ладно, пойдем сложным путем. Привези мне аленький цветочек…"
Русские сказки иногда просто поражают своей "многослойностью" не хуже той же интерпретированной Э.Берном "Золушки" или "Красной шапочки" — главное, умело и внимательно на наши сказки посмотреть…
Вот, например, та же сказка "По щучьему веленью". Честно говоря, она довольно-таки хитрая в плане сценарных элементов.
Многие говорят, что данная сказка "воспитывает лентяев". Но это поверхностно.
Часто эту сказку любят мужчины, выросшие… под материнским диктатом. Если помните, Емеля лежал на печке и всячески отбрехивался, извините, от приказаний родной матушки: "Пойди, принеси, сделай". Объяснить, ПОЧЕМУ не хочется подчиняться ее приказам, было невозможно, проще было сказать: "А мне ле-ень…" Но может быть, делать не хотелось не из-за лени, а из-за чувства протеста? Но когда уж мама насильно выгнала на мороз за водой, тут и появилось спасение в лице щуки (кстати, персонаж тоже женского пола…) И всякий раз, когда Емелю что-то заставляли (!) делать – он и прибегал к ее помощи. То есть щука вполне может играть роль в первую очередь психологического "тыла" для мужчины-психастеника. Этакая "образцовая родительница", женщина-психотерапевт 🙂
А был ли Емеля лентяем? Скорее всего нет. Ибо как известно, отказался он от царства и стал жить со свей женой, царской дочкой, в своей деревне. А вот пользовался ли тогда он помощью щуки – наверное, если и да, то уже не так часто.
…Еще одна любопытная сказка – "Аленький цветочек". Является сценарной для многих моих клиенток (при этом они убеждены, что сказка – русская народная, хотя у нее есть автор — С.Аксаков; вот насколько она проникла в общество и укоренилась в нем!)
Нагрузка у этой сказки колоссальная.
Во-первых, достаточно традиционные для наших сказок распри между сестрами. Часто эту сказку только из-за этого "делают любимой" девочки, у кого есть хоть одна старшая сестра, с которой отношения складываются непросто.
Но самая главная сценарная опасность сказки – "Он жил так несчастливо до встречи со мной, а теперь мы полюбим друг друга и он превратится в принца, даже если до того он был чудовищем".
На фоне этого сценария у женщины снижается критичность к ЛЮБЫМ отрицательным качествам кандидата в мужья, не только в плане внешности: он может быть грубияном, хамом, наглецом, невежей, относиться к ней без уважения и даже с презрением (и сам, кстати, может не считать, что до встречи с ней он жил так уж несчастливо…) Более того, у некоторых женщин с таким сценарием, из которых и вырастают практически готовые "жертвы самопожертвования", устанавливается еще один "сценарный камень": "Я не могу от него уйти, он без меня пропадет".
И еще несколько "опасностей" этой сказки, когда она становится сценарным элементом:
— неверный постулат "Человека можно переделать, изменить к лучшему без его участия"
— дочь купца в сказке, воспылав любовью к чудищу, при этом никогда его не видела (кажется, только раз он ей показался, и она от страха упала в обморок). Отсюда произойти может все, что угодно, от "да убоится женщина мужчину своего" до "если я тебя придумала, стань таким, как я хочу". Не говоря уже о сексуальном аспекте такой любви.
— Еще такой штрих: любовь чудища к девушке выражалась в том, что он (к слову о сексуальном аспекте) говорил ей о любви и исполнял все ее прихоти, более ни на что не претендуя. Этакий, как сейчас принято говорить (извините), "папик". Тоже может оказать влияние на выбор женщиной партнера "для любви".
— И еще: в "Цветочке" описана все-таки некая любовь-долг. Мол, "он обо мне так заботится, не могу я его не любить". И за это "долготерпение" девушка вознаграждена свадьбой с красавцем юношей. Куда уж дальше…
…Конечно, все эти "страхи и ужасы" формируются не сразу же, как только вы прочли эту сказку своей дочери и даже не тогда, когда она эту сказку запомнила наизусть. Подобные вещи происходят, если девочка начинает ЖИТЬ этой сказкой, она становится для ребенка по жизни "путеводной звездой" и тому подобным "руководством".
И еще один "женский сценарий" – "Гадкий утенок". Сказка Андерсена, но стала чуть ли не народной для многих женщин…
Кстати: как-то я говорил на тему сказок и сценариев с одной своей клиенткой — как раз там были проблемы сценарного характера, и она в разговоре обмолвилась забавно: "Да, а еще Женский утенок, гадкий сценарий…"
…Вот именно – гадкий сценарий "Женский утенок" 🙂
Иными словами – "Ты некрасива, тебя все гонят и обзывают, никто тебя не понимает, но в один прекрасный день, НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЯ, ты станешь прекрасным лебедем…"
Вообще это сценарий не только женский ("Меня никто не понимает, я для всех чужой, но в один прекрасный день…") – очень много обманутых ожиданий и личности с сочетанием "истероидность-шизоидность", независимо от пола.
Но чаще всего подобный сценарий связан именно с внешностью, и потому стал в основном женским.
Итак, "девочка-подросток некрасива, но в один прекрасный день она станет молодой красивой девушкой, полной очарования юности…" – увы, именно так утешают многие мамы и учительницы своих дочерей и учениц, когда те жалуются, что они "некрасивы и их никто не любит". Но на самом-то деле девочку следует учить: во-первых – любить и понимать себя, чтобы ее любили другие – и опять-таки, любить себя такой, какая она есть (может быть, она сама не видит своей красоты?), и во-вторых – уметь ОБЩАТЬСЯ (может быть, из-за этого неумения ее везде "гонят", а не из-за внешности? Увы, женщинам нередко проще во всем обвинить свой внешний вид…)
Но часто получается, что девочка-подросток сидит себе по жизни, ничего не делает, — ни вкус эстетический не развивает, ни общаться не учится, и все ждет, когда же наступит прекрасный день… И вот в один не прекрасный день она понимает, что она уже зрелая женщина, а лебедем так и не стала. Обману-у-ули! Иногда на этом фоне вырастает агрессия на родителей и в частности, на мать. Или на все общество.
И еще один аспект: девушка ждет превращения в "лебедя" не просто так, а чтобы "всем доказать", что она вот гораздо лучше, чем ВЫ ВСЕ думали! И даже если он станет стильной, красивой, общительной – все равно в характере может сквозить противненькое "Ну что, поняли, КОГО вы игнорировали несколько лет назад?" Последствия такого настроя, думаю, тоже всем понятны. Месть никогда не приводила ни к чему конструктивному – особенно если это месть ни в чем не повинным людям, которые такую девушку раньше не знали вообще. Но она тем не менее доказывает что-то всем людям, а не только конкретным личностям!
"А я о гадком утёнке думала, но немного в другом ключе: не то, что он был всю жизнь гадкий, а потом вдруг в лебедя превратился — он сразу был лебедёнком, только маленьким, нужно было время, чтобы его качества развились. А попал он в чужеродную среду, где ни на кого не был похож… "
На самом деле больше как раз в этом ключе-то сама сказка и написана, полагаю: я говорил о том, что "в ином ключе" часто воспринимают ее клиенты (а чаще клиентки). И нередко эта сказка в ее "ином смысле" , когда она становится сценарием, оказывается предтечей всяческих проблем — от психологических купонов до комплекса сверхполноценности: "Меня никто не любит не потому, что я не умею общаться, а потому, что я тут не такой, как все! Но ничего — вот вырасту, превращусь в лебедя (ничего для этого не делая), вот я всем ужо покажу!"
Часто такой сценарий провоцирует "манию величия" у тех, у кого было "омежное детство", неосознанно теперь используемое как купон. И мало кто помнит, что превращение досталось утенку не без труда 🙂
Более того, сейчас уже я думаю, что подобный сценарий, именно воспринятый "не в том ключе, как написано", бывает источником и тех же фобий: мол, "я был(а) гадким утенком, теперь выросла — и ВСЕ должны мной восхищаться! А если нет, так я получу невроз или вообще из дому не выйду…"
Так что когда звучит постулат "я не такой, как все", надо обязательно сочетать его с ответом на вопрос — " А КАКОЙ Я?"
"Царевна-лягушка."
Вот эта сказка уже "менее опасна" в сценарном плане.
Как минимум потому, что в первую очередь лягушка все-таки царевна. Кстати, смысл этого сочетания обычно воспринимается как "временно заколдованная царевна" (как гадкий утенок?). Но личности, не испытывающие проблем с сочетанием несочетаемого, могут воспринимать это так: одновременно и "победитель", и "неудачник", и социализировавшаяся женщина, и замухрышка болотная… И те, кто склонен расценивать себя одновременно "и так, и этак", обычно эту сказку любят.
…Пару лет назад беседовал на эту тему с одной НЕшизоидной дамой. Так она вообще говорила, что Иван-царевич царевну-лягушку "из болота вытащил и в люди вывел".
Вот вам сценарное отражение штампов и традиций. Кстати, именно за это, за "униженное положение" главной героини, та дама эту сказку и не любила…
А опять, заметьте-ка: лягушка-царевна здесь опять УМНАЯ и умелая (независимо от того, сама ли она ткет ковер на показ царю-батюшке за одну ночь или это по ее велению делают мамки-няньки, главное – она сумела этот процесс организовать и обеспечить), а Иван-то царевич в итоге как опростоволосился… Это опять к слову об ассоциациях у населения.
Понятно, что это никоим образом не "феминистские выкладки", а обычные прагматичные размышления. Кстати, одна моя коллега, специалист по трансактному анализу, когда я с ней подобную тему обсуждал, вздохнула: "Действительно, есть такая тенденция в наших сказках – там мужчины глуповаты, но мне на эту тему говорить с клиентами сложно. Вам проще так говорить про мужчин, вы сам как-никак мужчина…" Да уж, в "феминистских настроениях" вряд ли обвинишь 🙂
Но у тех женщин, что любили "Царевну-лягушку", зачастую больше изначальный "запас психологической прочности", чем у тех кто любил тот же "Аленький цветочек". Ведь по сути "Царевна-лягушка" – это "…Цветочек" наоборот, не так ли?
Единственная ловушка" при таком сценарии – ни на чем не основанная попытка женщины искать себе в мужья кандидата "непременно царского рода", да еще, не дай бог, ждать, пока он сам в нее стрелой запустит…
Кстати, когда в Мастер-классе обсуждали эту тему. одна из участниц задала такой вопрос:
"Считается, что Иван-Царевич сделал плохо, когда сжег лягушечью кожу. А, может, наоборот? Может, это было необходимо для того, чтобы лягушка стала царевной? И все, что дальше делалось, было просто продолжением, невозможным без сжигания кожи?
И «психологический» смысл тоже получается прозрачным – пока Царевне-Лягушке не показали, что она кому-то нужна в качестве царевны, она и оставалась лягушкой, а как только показали, так сразу «пошел процесс» превращения в царевну 🙂 "
…Может, не совсем по сказке — но полагаю, не всегда полезно "в процессе превращения" сжигать мосты, да еще делать это "за кого-то"; в том числе за кого-то принимая такое решение, которое в основном к этому "кому-то" и относится.
Если человек проходит какое-то "сложное превращение", то во-первых, ему полезно знать, что чья-то поддержка выражается в уважении и понимании, а не в "отрезании пути назад". Наоборот, "путь назад" может оставаться достаточно долго и создавать "некое чувство свободы" — мол, если ты захочешь, ты можешь вернуться в свою прежнюю "лягушечью кожу", но я помогу тебе понять, что ты из этой кожи уже вырос(ла), и как только ты это сам(а) увидишь. мы эту кожу вместе сожжем!…
И сама-то лягушка-Царевна что сказала? "Три года ждал, а три дня подождать не смог"… То есть не смог подождать еще немножечко, чтобы она САМА эту кожу решила сжечь — надавил на нее, так сказать, волевым решением. Вот она и улетела — частично из-за такого давления, а еще, возможно, из-за того, что поняла: а вдруг она нужна ему ТОЛЬКО в образе царевны, и поэтому он ее кожу сжег?..
Прямо какой-то "Шрек наоборот" получается 🙂
Понятно, что все бывает в жизни по-разному, но полагаю, сжигать свою "лягушечью кожу" имеет право только ЛИЧНО тот, кому она раньше принадлежала. Это должно быть ЕГО (ЕЕ) решение; а иначе, лишившись слишком рано и по принуждению кожи "лягушки", он не сможет стать настоящим Принцем (Принцессой)…
"А как вы относитесь к Ивану-царевичу из сказки про жар-птицу и Серого волка? Это который все делал не так, как ему Волк говорил (клетку нельзя было брать — взял, уздечку надо было оставить — тоже взял и т.д.), и в результате "переходил на новый уровень", и в конце концов Волку надоело, когда дело дошло до девушки, он все сделал сам, и сказке конец? "
Конечно, анализ психологической подоплеки поведения выдуманного литературного героя – дело довольно неблагодарное, но если хотите, могу предложить несколько идей, почему же этот герой так непонятно себя ведет.
Идея первая. Если не ошибаюсь, в сказке напрямую говорится: "Возьми Жар-птицу, но не бери ЗОЛОТУЮ клетку; возьми коня, но не бери уздечку С ДРАГОЦЕННЫМИ КАМНЯМИ – а Иван, не в силах противостоять элементарному искушению, все-таки такое добро, да на халяву, берет. Таким образом, лежащая на поверхности мораль данной сказки – что в этом самом месте, извините за расхожее выражение, "жадность фраера сгубила". Мол, не будьте такими жадными, дети!
Идея вторая. Но более глубинный смысл под этой моралью, возможно, сложнее. И гласит он: "Если старший в твоей семье повелел тебе принести ему то-то и то-то, то ни в коем случае не пытайся в процессе выполнения приказания попутно обогатиться еще и самостоятельно! Тебя послали четко выполнить приказ – принести добычу старшему. И ни в коем случае не прихватывай что-то и для себя самого, не то получишь большие неприятности". Вполне вписывается в возможную стратегию общества — воспитание какого-нибудь "неразумного альтруизма": "Все другим (особенно по приказу свыше), ничего для себя!" То есть – "делай что велено обществом, а личные потребности – даже самые естественные – притормаживай".
И идея третья: еще более глубокая. Если уж усматривать в действиях Ивана какую-то игру, то это вполне может быть игра с условным названием "Ты неловок, дай-ка я". Подробности игры таковы. Участников двое: Инструктор, он же Гуру, он же Воспитатель (в данном случае — серый волк) и Обучаемый, он же Послушник, он же Воспитанник (в данном случае — Иван). Любому Воспитателю, играющему в данную игру, ВЫГОДНО, чтобы Воспитанник постоянно оставался, простите, тупым и необучаемым, чтобы ни в коем случае не "превосходил своего учителя", чтобы Воспитатель всегда оставался на ступеньку выше, всегда был главным помощником и итоговым благодетелем – посему Воспитуемому постоянно даются задания, во многом невыполнимые (к примеру – "бери птицу, но не бери золотую клетку". И когда волей-неволей Обучаемый задания выполняет неточно, Воспитатель в конце концов, вроде бы теряя терпение, говорит: "Эх, как ты неловок – дай-ка я!" – и самую сложную часть заданий делает за своего ученика, принося при этом какие-то результаты от сделанного ему на блюдечке. Это своего рода награда от Учителя Ученику за то, что последний остается вечным неучем и так и не обучается точно и самостоятельно выполнять получаемые извне задания. В конце концов Учитель все равно сделает за него сам… То есть в результате и Ученику оказывается выгодно откровенно неточно выполнять что-то – пусть он САМ не достигнет каких-то вершин, но зато самое сложное за него всегда сделает учитель. Пусть и в обмен на позицию "вечного ученика" при этом учителе…
И по сути дела, эта сказка – во многом воспитание субординации, готовности оказываться "вечными воспитуемыми " по отношению хотя бы к старшим членам мегасемьи, а то и к обществу и государству в целом. Это больше восточная философия, если можно так выразиться, а не западная. В западном менталитете такие игры не срабатывают (в смысле – не дают такой выгоды) и потому зачастую не ведутся: в связи с чем и Берн такой игры описать не мог!..
* * *
"Советские" и современные сказки
Приходит Волька в клинику по пересадке волос. Сзади плетется Хоттабыч. У старика руки за спиной в наручниках, на лице следы побоев, во рту кляп.
Волька, кивая на Хоттабыча, говорит сотрудникам клиники:
— Хочу такую же бороду, как у него. Давайте своим лазером — пшик-пшик. Старик в принципе согласен.
…Одной из основных характеристик "советского периода" может быть следующая: в этот период активно пытались сформировать "неестественную личность человека". Опять сошлюсь на известного этолога В.Дольника, который прямо говорил, что для того общественного строя, который планировалось сформировать и называть коммунизмом, нужен был человек совершенно иной формации, с иным бессознательным и вообще иной физиологией (ну примерно так — я передаю общий смысл…) То есть "будущий прогрессивный строй" явно не желал учитывать "того, что есть" и шел упорно поперек естественных вещей. Что ему, как и предполагалось, даром не прошло.
Но перед тем, как благополучно (то есть неудачно) закончиться, этот "счастливый строй" поломал психологию как минимум трех-четырех поколений (а уж сколько как максимум – боюсь даже предполагать).
В советский период, вместо того чтобы учитывать естественные вещи, пытались их подчинить идеологии. Было это трудно, поэтому контроль за "нежелательными проявлениями человеческой натуры" шел по всем фронтам, в том числе и в области искусства. Как известно, тотальной партийной цензуре подвергались все его "продукты": книги, фильмы, живопись и т.п. Одним словом, сказками фактически можно назвать ВСЕ, что было произведено в тот период; даже программу "Время" (О том, как она делалась "с изнанки", хорошо показано в одном из современных наших фильмов – "Зависть богов").
Но вот берновскому анализу такие сказки (даже настоящие сказки, прошедшие советскую цензуру) поддаются с трудом. Ведь это не "спонтанное творчество" какого-то автора или народа, а конкретный заказ сверху, подвергшийся фильтрации. Говорят "Сказка – ложь, да в ней намек", а в те годы и была сплошная ТАКАЯ сказка, правды по сути не было – одни намеки.
"Обычные" сказки и прочее творчество как правило создается на основе "реальной психологии" или каких-то "мечтаний и чаяний" живых людей. А тут – обыкновенное "насилие сверху": хотеть надо того-то, иначе… В некоторых сказках сохранились, конечно, "зерна бессознательного", но искать их нужно с трудом и очень долго.
И главное — увы, многие "советские сказки" (так и хочется сказать – агитки) напрямую способствовали тому, что можно назвать "формированием 1 группы мотиваций на государственном уровне". Поскольку ТОМУ государству так было выгоднее.
Судите сами: взять разные продолжения "сказки про Буратино" (да и сама изначальная сказка Толстого), и во многом тот же "Старик Хоттабыч", и другие сказки, особенно из тех, что были распространенными и входили аж в школьную программу – все были в той или иной мере основаны на пресловутых бинарных оппозициях. Мы – хорошие, "они" – плохие. Причем одновременно в тех же сказках нередко "мы" были "бедные", а "они" – богатые (хотя чаще всего не оговаривалось, стараниями каких добрых меценатов в советских городах были Дворцы пионеров, цветочные клумбы и множество игрушек для детей). В общем, любимый тезис "формирователей 1 группы мотиваций" – "денег хотеть стыдно, кто хочет денег, тот не наш". И мне в беседах на данную тему уже приходилось озвучивать возможные подспудные цели такой установки: "ВАМ денег хотеть стыдно, потому что вдруг вы их захотите и У НАС будете отнимать?"
Потом — подростковая нетерпимость, бескомпромиссность и т.п. Для пущего оттенения этого фактора – непременный образ врага. И главное – готовность "презреть личное ради общественного" и в любую минуту "подняться на защиту общегосударственных ценностей". Даже в милом и добром "Хоттабыче" (в книжке) мальчики ввязываются в классовую борьбу между капиталистами и бедными рыбаками.
…Особого внимания и интереса заслуживают народные сказки, прошедшие "цензуру советского времени". Может быть, я и ошибаюсь, но что-то упорно кажется, что на тот период были наиболее "разрешенными и распространенными" сказки, так или иначе прославляющие… те же мегасемейные ценности. Потому что именно эти ценности были фактически отражены в государственной политике: "15 республик, 15 сестер", и Россия – "большой брат".
Так вот, народные сказки советского периода…
Репка. Тут вообще без комментариев 🙂 — "дедка за бабку, внучка за Жучку…" Все вместе, и главное – строго по ранжиру.
Колобок. Все его беды и неприятности получились из-за того, что он "от дедушки и бабушки ушел".
Теремок. Есть много вариантов этой сказки (в том числе пьеса Маршака, где "хорошие звери" против "плохих зверей"), но народный вариант – когда все "вместе живут и песни поют" – более показателен. А потом приходит медведь… и ломает теремок. Дополнительная мораль: если ты "не вписываешься" в наши стандарты (по весу, размеру и т.п.) – лучше с тобой не связываться?
Курочка-Ряба. Самая нелогичная сказка, если подумать. Дед и баба золотое яичко били-били, хотели, то есть, разбить — не получилось у них. Но тут мышка бежала, и яичко наконец разбилось, так что же плакать-то по этому поводу? В одной детской книжке есть картинка, как мышку… поставили в угол. Дети нередко недоумевают: "За что?!"
Но наверное, суть вся в окончании: "Не плачьте, дед и баба, я снесу вам другое яичко – НЕ ЗОЛОТОЕ, А ПРОСТОЕ". То есть не связывайтесь вы с золотыми яичками – себе дороже, от них одни проблемы…
"Заюшкина избушка". Этот та сказка, где была у зайца избушка лубяная, а у лисы ледяная. Весной избушка у лисы растаяла, лиса пришла погреться к зайцу да его же и выгнала. Остался заяц без дома, и к кому за защитой не обращался – никого лиса не послушалась, обещая "клочки по закоулочкам". Пока не нашлась на ее угрозу такая же откровенная угроза – "несу косу на плечи, хочу лису посечи". Тогда лиса удрала (в некоторых версиях ее таки зарубили), а героический петух… куда делся? Правильно, стал вместе с зайцем жить в его избушке. Это, так сказать, плата за спасение?
По ассоциации, уж простите, тут же всплывает Чуковский: "Я тебя освободил, а теперь, душа-девица, на тебе хочу жениться". То есть должна быть такая благодарность за спасение – некое "порабощение"?
…Когда я вел обучающие семинары (в том числе по сказкам) среди психологов, доводилось слышать интересные точки зрения по этому поводу. Например, такие:
"Понятно, что прямые материальные ценности были под негласным запретом, и надо было как-то расплачиваться за услугу?"
"А при чем тут запрет? Муха же денежку нашла и купила по тем временам приличную бытовую технику. То есть она девица обеспеченная. почему бы комару на ней не жениться?"
"Но суть при этом одна – она ему теперь "вроде как должна". Или он ей должен?"
А один молодой психолог рассказал на подобном обсуждении такой анекдот:
"- Мама, а как вы с папой познакомились?
— Да вот, сыночек. я отдыхала на море, далеко заплыла и стала тонуть. А один молодой человек меня спас, потом мы поженились, и он стал твоим папой.
— А-а, понятно, почему папа не хочет, чтобы я учился плавать…"
…Кстати, еще о Чуковском и "материальном обогащении". В одной из книжек про Айболита мне встретились как-то любопытные рисунки. Рисунок первый: домик Айболита (сверху, соответственно, "реклама" – "открыта больница для птиц и зверей… и т.п.), а к домику – длинная очередь зверюшек. У кого лапка перевязана, у кого голова, у кого – нос… и при этом практически у всех – какие-то "подношения": у медведя – мед, у лисы – курица, у зайца – морковка…
Рисунок второй. Айболит с невообразимым трудом добирается до Африки и вылечивает больных зверей. И на картинке, сопровождающей сцену всеобщей радости, показаны страусята и бегемотики, бегущие к доктору… с экзотическими дарами: бананы, кокосы, ананасы… В общем, съездил доктор поработать за границу 🙂
…Как уж такие рисунки прошли советскую цензуру (книжечка вышла в конце семидесятых), и не знаю!.. Но наверное, как ни прячь "низменную реальность" – все равно вылезет хотя бы в бессознательном художника, которому будет непонятно, на что же жил доктор в этом лесу?..
Вообще о советских сказках с точки зрения берновского анализа писать трудно: вместо психологии получается политинформация. Остается только удивляться, как при таком воспитании у нас еще остались думающие личности.
Но тогда возникает вопрос типа того, что задала мне одна моя клиентка: читать ли детям "Незнайку на луне" с ее ярко выраженными "критикой капитализма и прославлением коммунизма"? Я ответил примерно так: если дети смеются – почему бы и нет? Учитывая то, что сейчас у нас сказки "разносторонние", и один Незнайка многого не изменит. Когда ребенок имеет возможность черпать информацию из разноплановых источников, такая "подспудная критика капитализма" не критична. А вот когда ВСЕ сказки на эту тему – тогда грустно…
…И несколько слов (чтобы еще и не заканчивать на такой политинформативной ноте) по поводу современного мультика "Шрек" – почему-то, когда говоришь о сказках, много вопросов задают и о нем… Как известно, этот очаровательный мультфильм построен на множестве пародий как на известные фильмы (та же сцена с птичкой, кстати), так и на старые сказки. В общем, можно сказать, что это своего рода "смех янки над старушкой Европой".
И уж не знаю – то ли создатели "Шрека" оказались великолепными интуитивными психологами и столь прозрели "правду жизни", то ли это у них случайно получилось – но только фильм действительно очень психологичен, причем как выразился сам Шрек, "слоями": что-то смешно для детей, а какие-то "намеки и аллюзии" уже смешны взрослым, а то и оказываются поводом для разных "глубинных размышлений о жизни".
И типы личности, хоть и гротескно-собирательные, на самом деле там хорошо показаны: тот же лорд с комплексами, страдающий как минимум манией величия (ведь в плане финансов и даже фактической власти все у него было: ему не хватало лишь формальности – звания короля!) И весьма практичная Фиона (а она вправду практичная, и весь ее романтизм нужен для реализации практичного подхода к жизни), и очаровательный Шрек – при всей своей оригинальной внешности все же довольно симпатичный…
Вообще в подтверждение того, что весь фильм сделан "слоями" – все герои там оказываются на поверку куда сложнее и неоднозначнее, чем это полагается для детского мультика.
А по поводу финала – замечу особо. Фильм "хорошо кончается", потому что иначе невозможно: да, он лишен слащавости, но при этом лишен и агрессивности, враждебности. Кстати, сам Шрек – не людоед, скорее всего это ошибка перевода. Ведь "ogre" – это, если не ошибаюсь, некий гигантский тролль, великан-леший (если уж пользоваться нашими аналогиями), и людьми он как раз не питается. По крайней мере, в этом плане он совсем не агрессивен (в отличие от настоящего Людоеда из того же "Кота в сапогах"). И вообще все герои по-своему милы (даже отрицательные – которые смешны, а не страшны), и потому в итоге весь фильм именно при отсутствии показной слащавости достаточно успешно снимает проявления детской и раннеподростковой агрессивности (в первую очередь направленной на те или иные недостатки внешности, как правило).
Любопытно сравнение Шрека с "Аленьким Цветочком": наш-то "Цветочек", если подумать, — сказка довольно агрессивная! В первую очередь, агрессивен там сам "Зверь Лесной Чудо Морское", хозяин "острова с цветочком", который "наехал" на бедного купца и насильно вынудил его привезти на остров одну из дочерей, к тому же запрещая несчастной видеться потом с близкими! Агрессивны и сестрички этой дочери, мешающие ей вернуться назад вовремя. А еще хозяин острова, видимо, и выраженный давящий "купонщик" – "если ты не вернешься вовремя, я умру". То есть – опять насилие: не вздумай болтаться где-то, явись во сколько назначено, а иначе мне будет плохо, а ты будешь виновата – ведь я столько всего делал для тебя, пусть даже ты у меня и оказалась против своей воли!
Кстати, если не ошибаюсь, Настенька на вопрос отца "любишь ли ты хозяина (!!!) своего" отвечает: "Я не могу его не любить, он столько всего делает для меня…" (или как-то иначе говорится, но смысл примерно такой).
…А уж то, что в Шреке не чудовище становится красавцем, а красавица – "чудовищем" (хотя Фиона в своем итоговом обличье в некотором роде даже симпатична, надо сказать ), тоже очень важно. Ведь суть в чем: сам Шрек хотел остаться таким, какой он есть, он сам меняться не собирался – так ведь? И выяснилось в итоге, что принцесса – "такая же, как и он сам". То есть не столько по внешности, сколько по духу, по мировоззрению, если хотите (а внешность тут больше играет роль символа похожести-непохожести, потому что детям так понятнее). Иными словами, Шрек думал, что принцесса – "ментально чуждый ему человек", а оказалось, что она – такая же, как и он сам, душевно ему близкая! Это ли не хеппи-энд?
А вторым планом там идет другой постулат: даже если "внешне" один из партнеров – осел, а второй – дракониха, всегда можно найти общий язык, были бы оба близки "внутренне", по духу и жизненным взглядам!
Автор: Нарицын Николай Николаевич,
Источник: www.naritsyn.ru