Что же это за день в российской истории 20-го века — 23 февраля? Считать ли нам его праздником? Для многих в России он стал днем мужчин, точнее, днем настоящих мужчин, которые служат в армии, или в милиции, или еще в каких-либо силовых структурах. Или когда-то служили. Или не служили вовсе нигде, но являются мужчинами и потому вроде бы заслужили чествования наравне с остальными 🙂
Многие настолько привыкли к празднованию этого дня, с шумными застольями, подарками, а теперь и еще одним выходным, подаренным нам правительством, что никто и не помнит, а почему вообще возник этот праздник. С чего все началось?. Что дало смысл существованию этого дня? Кто сочинил тот миф о победе над немецкими войсками под Нарвой и Псковом в 1918 году, что дало рождение так называемой Красной Армии? Было ли это рождение вообще и что же мы тогда отмечаем — об этом пойдет наш рассказ…
Интересно, что в анналах военной истории сохранилось описание доблестной защиты Пскова, но только во время Ливонской, а вовсе не в последний год Первой мировой войны. На протяжении без малого пяти месяцев, с августа 1581 по январь 1582 года, осажденный псковский гарнизон, возглавляемый воеводой Иваном Шуйским, успешно отражал неоднократные попытки польского короля Стефана Батория овладеть городом. Зимой 1918 года все получилось иначе.
Вечером 10 февраля 1918 года бесплодные Брест-Литовские переговоры, проходившие с 20 ноября 1917 года в ставке главнокомандующего германским Восточным фронтом, были прерваны после декларации советских представителей во главе со Львом Троцким, возвестивших — в одностороннем порядке — о прекращении войны с государствами четверного союза (Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией). Утром 11 февраля советское правительство распорядилось о полной демобилизации российских вооруженных сил. Всем, кто не мог понять, зачем распускать войска, не подписав сепаратного мира, глава петроградских большевиков и правая рука Ульянова-Ленина Зиновьев разъяснил с трибуны: ожидать неприятельского нападения не следует, так как трудящиеся Германии и Австро-Венгрии воевать не желают совсем.
Через неделю германское верховное командование Гинденбурга, давно перебросившее на свой Западный фронт самые боеспособные соединения, заявило об окончании временного перемирия. Немецкие воинские части начали наступление по всей линии разваленного Восточного фронта, захватив Двинск (впоследствии Даугавпилс) 18 февраля, Минск — 20-го, Полоцк — 21-го, Режицу (позднее Резекне) — 22 февраля.
Неординарность возобновившихся военных действий заключалась прежде всего в стремительности германского вторжения. Противник продвигался на восток преимущественно "боевыми поездами", не встречая практически никакого сопротивления. В 14 — 16 вагонах таких эшелонов размещались эскадрон кавалерии, до полуроты пехоты (при 14 — 16 пулеметах и 2 — 4 пушках) и саперный взвод. По признанию того же Зиновьева, в хорошо укрепленный Двинск въехал неприятельский отряд, состоявший не то из 60, не то из 100 человек. В Режицу, как писали "Русские ведомости", ворвалось подразделение настолько малочисленное, что не сумело с ходу занять телеграф, проработавший еще почти сутки. По свидетельству прессы минские большевики стали готовиться к бегству с утра 19 февраля. На станцию свозили оружие и продовольствие; к 18 часам туда прибыл грузовик с ящиками и баулами, где находилось 13 миллионов рублей — конфискованная за день городская наличность. В 10 вагонах "секретного эшелона" расположились местные начальники с охраной и штаб Красной гвардии во главе с военным комиссаром западной области Мясниковым (Мясникяном) — бывшим помощником присяжного поверенного и будущим первым секретарем Закавказского крайкома РКП(б). Неожиданно рабочие железнодорожных мастерских отогнали паровоз и потребовали жалованье за последние месяцы.
Ночь протянулась в спорах о допустимых масштабах вознаграждения за пролетарский труд, лишь к рассвету обе стороны сошлись на общей сумме в 450 тысяч рублей. Получив деньги, рабочие вознамерились было не выпустить из города нескольких комиссаров, подозреваемых в крупных хищениях. В ответ большевики выставили на площадках и крышах вагонов пулеметы и пригрозили разгромить всю станцию, если к поезду не прицепят паровоз немедленно. Утром 20 февраля "секретный эшелон" отправился наконец в Смоленск, а к белорусской столице приблизилась германская кавалерия. После короткой передышки в Минске немецкие отряды продвинулись на 117 верст по направлению к Москве за каких-нибудь 18 — 20 часов.
В ночь на 19 февраля Ленин и Троцкий уже спешно телеграфировали в Берлин о готовности Совнаркома без промедления подписать мир на германских условиях, но немецкое командование предпочло продлить экономически выгодное и необременительное наступление до получения официального письменного подтверждения присланной депеши. На следующий день Совнарком одобрил ночную телеграмму и призвал все местные советы и войсковые организации приложить максимум усилий к воссозданию армии. Вместе с тем советское правительство отнюдь не спешило отдать приказ хотя бы о приостановлении трудно объяснимой демобилизации, и соответствующий комиссариат продолжал свою конвульсивную деятельность по расформированию воинских частей.
Первый пункт по вербовке добровольцев в Красную армию открылся в Выборгском районе Петрограда лишь 21 февраля. В тот же день был учрежден чрезвычайный штаб Петроградского военного округа во главе с управляющим делами Совнаркома Бонч-Бруевичем, а Ленин написал воззвание "Социалистическое отечество в опасности!". Чрезвычайный штаб объявил столицу на осадном положении, ввел военную цензуру и распорядился о расстреле "контрреволюционных агитаторов и германских шпионов". Советский главнокомандующий, прапорщик Крыленко настроился, в свою очередь, на разгром коварного противника посредством публикации приказа об "организации братания" и поручил революционным агитаторам убеждать немецких солдат "в преступности их наступления". И только.
Тем временем германские военные части направились к Пскову, где был штаб Северного фронта и находились обширные склады военного имущества, боеприпасов и продовольствия. Лишь 23 февраля большевики объявили Псков на осадном положении; вечером 24 февраля немецкий отряд численностью не более 200 человек без боя овладел городом. В тот же день, 24 февраля, пали Юрьев и Ревель (ныне Тарту и Таллинн). Прорыв, не удавшийся мощной группировке генерал-фельдмаршала фон Гинденбурга в 1915 году, осуществили — фактически без потерь — небольшие и разрозненные германские подразделения, скорость продвижения которых ограничивала преимущественно степень проходимости российских шоссейных и железных дорог.
Через несколько часов после падения Пскова Бонч-Бруевича всполошила телеграмма о возможном германском наступлении на Петроград. В ночь на 25 февраля он зачитал это тревожное известие на заседании Петроградского совета и потребовал разбудить спящий город заводскими гудками, дабы перейти от слов к делу и срочно приступить к записи добровольцев в Красную армию. Напомним, это было уже 25 февраля, после "победы" под Нарвой и Псковом, как утверждали позже советские пропагандисты.
К вечеру 25 февраля "Правда" продублировала ночное беспокойство Бонч-Бруевича восклицаниями, частично заимствованными из популярных в начале ХХ века романов о Французской революции: "Смертельный удар занесен над Красным Петроградом! Если вы, рабочие, солдаты, крестьяне, не хотите потерять своей власти, власти Советов, — до последнего издыхания сражайтесь с разбойниками, которые надвигаются на вас! Все к оружию! Сливайтесь немедленно в красные социалистические батальоны и идите победить или умереть!" С этого дня в разных районах Петрограда действительно открылись вербовочные пункты, где принимали кандидатов в защитники отечества ежедневно, за исключением выходных и праздничных дней, с 10 или 11 до 15 или 16 часов, но только по рекомендации того или иного комитета (партийного, солдатского или фабричного).
Постоянный, хотя и совсем не густой, приток волонтеров в Красную армию обеспечивала нарастающая хозяйственная разруха. Небывалая безработица и надвигающийся голод служили надежной гарантией успешной вербовки добровольцев и впредь, поскольку армейский паек, подкрепленный обещанием денежного довольствия, издавна рассматривали как верное средство для возбуждения боевого духа у безработных. В дневнике В.Г. Короленко отражены сцены комплектования советских войск на Украине еще в январе 1918 года:
"…Приходит наниматься в Красную гвардию человек. Ему говорят: — Вы, товарищ, значит, знаете нашу платформу? — Та знаю: 15 рублей в сутки"
Конкретные указания по борьбе с голодом Ленин, возмущенный "чудовищной бездеятельностью питерских рабочих", озвучил еще 14 января 1918 года: "Каждый завод, каждая рота должны выделить отряды, к обыскам надо привлечь не желающих, а обязать каждого, под угрозой лишения хлебной карточки. Пока мы не применим террора — расстрел на месте — к спекулянтам, ничего не выйдет. Если отряды будут составлены из случайных, несговорившихся людей, грабежей не может быть. Кроме того, с грабителями надо также поступать решительно — расстреливать на месте. Зажиточную часть населения надо на 3 дня посадить без хлеба, так как они имеют запасы и других продуктов и могут по высоким ценам достать у спекулянтов". Не возлагая, видимо, особых надежд на скорое пробуждение экспроприаторской активности у трудящихся, вождь мирового пролетариата обратился к единомышленникам в Харькове 15 января: "Ради бога, принимайте самые энергичные и революционные меры для посылки хлеба, хлеба и хлеба!!! Иначе Питер может околеть".
К тому времени Петроград уже заметно опустел. Если с января 1918 года, спасаясь от репрессий, из города потянулась так называемая буржуазия (вкупе с интеллигенцией и офицерством), то в конце февраля начался массовый исход рабочих, гонимых голодом. Радикальное решение сразу всех проблем нашел тогда вождь мирового пролетариата. Утром 21 февраля Ленин повелел было "двинуть поголовно всю буржуазию до одного" под контролем десятков тысяч рабочих на рытье окопов под Петроградом, но, поразмыслив до вечера, не стал включать в состав трудовых батальонов малолетних и немощных "членов буржуазного класса", приказав мобилизовать лишь работоспособных мужчин и женщин, а "сопротивляющихся — расстреливать".
Исполняя директивы вождя, Крыленко призвал жителей Петрограда на защиту советской власти, не забыв упомянуть о свободе выбора каждого обывателя: кто сам не запишется в Красную армию, того отошлют долбить мерзлую землю под конвоем. Через три дня после этого заявления Красная армия разрослась, по мнению петроградской прессы, чуть ли не до ста тысяч человек. Наспех сколоченные рабочие отряды — фактически ополчение — отправились затыкать своими телами безразмерные прорехи на Западном фронте.
Вполне реальная, судя по направлению главного удара, угроза германского наступления на Петроград побудила советское командование выдвинуть на защиту столицы лучшие воинские части.
Нарком по морским делам Дыбенко лично повел навстречу противнику соединение балтийских матросов, отлично зарекомендовавших себя при разгоне и расстреле мирной демонстрации жителей Петрограда в день открытия Учредительного собрания.
Славно покутив в Петрограде 28 февраля и прихватив с собой три конфискованных где-то бочонка спирта, революционные моряки ворвались в застывшую от мороза и страха Нарву 1 марта. Объявив городу свои личные декреты о всеобщей трудовой повинности и красном терроре, нарком по морским делам засел в штабе и занялся перераспределением спирта; братва же приступила к безотчетным расстрелам соотечественников, предварительно выгнав нарвских обывателей на улицы для расчистки мостовых от снежных заносов.
Конфискованный спирт быстро закончился, и к вечеру 3 марта Дыбенко вместе со своим штабом покинул Нарву, увозя с собой телефонные и телеграфные аппараты. Подчиненные наркому войска охватила паника; их сокрушительное отступление удалось остановить лишь через сутки. Перехватив Дыбенко в Ямбурге (с 1922 года Кингисепп), прибывший из Петрограда генерал Парский попытался уговорить наркома вернуться в Нарву, но тот ответил, что его "матросы утомлены", и укатил в Гатчину.
Утром 4 марта небольшой немецкий отряд занял Нарву без боя и не без легкого удивления. Опытный боевой генерал Парский организовал оборону Ямбурга, но германская армия уже прекратила наступление, поскольку 3 марта в Брест-Литовске был подписан мирный договор.
Спустя четыре года Крыленко, поменявший жезл главнокомандующего на дубину государственного обвинителя на следующий же день после подписания Брестского мира, с умилением вспоминал, как рабочие Петрограда поднялись на защиту советской власти "в критическую ночь" 25 февраля 1918 года и отстояли свой город на позициях у Нарвы и Ямбурга, Пскова и Луги.
Германская интервенция в феврале 1918 года имела, как стали изъясняться через несколько десятков лет, поистине судьбоносное значение. Первыми это почувствовали петроградские жители, ибо уже 20 февраля столицу наводнили слухи о предстоящей эвакуации советского правительства в Москву. Временное правительство уже объявляло ранее столицу в опасности, но так и не сподобилось предпринять какие-либо действия, чтобы покинуть Петроград. В рабочих кварталах, по свидетельству современника, "готовность правящих патриотов бросить столицу немцам и бежать самим вызвала величайшее негодование". Солдатская секция ЦИК 6 октября даже приняла специальную резолюцию: "Если Временное правительство не способно защитить Петроград, то оно обязано заключить мир либо уступить место другому правительству. Переезд в Москву означал бы дезертирство с ответственного боевого поста". За всей этой патетической мишурой скрывались вполне конкретные опасения, ибо перенос правительственных учреждений в другой город всерьез нарушал планы большевиков по захвату власти.
Но спустя всего четыре месяца после октябрьского переворота вожди целиком приватизировали замысел Временного правительства о перемещении столицы в Москву. На следующий день после падения Пскова, 25 февраля, управляющий делами Совнаркома Бонч-Бруевич проинформировал Ленина о необходимости экстренного переселения высших сановников из столицы в провинцию. Председатель советского правительства изъявил полное согласие. И Бонч-Бруевич, и Ленин отчетливо сознавали, что главное в ремесле вождей — это вовремя смыться, только формулировали свои понятия в иных выражениях.
Вождя мирового пролетариата и его управляющего весьма беспокоили не только и не столько германские военные действия, сколько массовое обнищание и длительное недоедание жителей столицы, полное отсутствие порядка, самоуправство наводнявших Питер демобилизованных солдат и одичание революционных матросов, беспрепятственно грабивших столицу. Хорошо зная, чем может завершиться стихийное возмущение в "колыбели трех революций", вожди торопились укрыться от соотечественников за кремлевскими стенами, разместив по периметру цитадели многочисленную бдительную стражу с пулеметами. В целях сугубой конспирации своего замысла от сограждан Ленин и Бонч-Бруевич "условились все это не разглашать, в Москву предварительно не сообщать и переезд организовать насколько возможно внезапно".
Во избежание каких-либо недоразумений опасливый Бонч-Бруевич заручился рапортом своего старшего брата — генерала, авторитетно подтвердившего целесообразность переезда советского правительства из Смольного в Кремль. На закрытом заседании Совнаркома 26 февраля Ленин уведомил соратников о своем решении срочно перебраться в Москву, захватив с собой от каждого ведомства "только минимальное количество руководителей центрального административного аппарата", а также "во что бы то ни стало и немедленно вывезти Государственный банк, золото и Экспедицию заготовления государственных бумаг". С тех пор ленинскую тактику многократно использовали чуть ли не все диктаторы ХХ столетия: при военном перевороте брали в первую очередь почту, телеграф и телефонную станцию, а перед бегством — Государственный банк.
С 27 февраля большевики прекратили всякие выплаты населению и организациям Петрограда и закрыли Государственный банк, "чтобы не потворствовать паническим настроениям". Вслед за этим в Совнарком посыпались телеграммы из Казани, Нижнего Новгорода, Череповца и других городов о полном отсутствии денег в банках, невыплатах жалованья трудящимся и забастовках из-за невозможности выкупить хлебный паек. Тем временем коммунистическая пресса напечатала специальное сообщение ВЦИК: "Все слухи об эвакуации из Петрограда Совета Народных Комиссаров и Центрального Исполнительного Комитета совершенно ложны. Совет Народных Комиссаров и Центральный Исполнительный Комитет остаются в Петрограде и подготовляют самую энергичную оборону Петрограда. Вопрос об эвакуации мог бы быть поставлен лишь в последнюю минуту в том случае, если бы Петрограду угрожала самая непосредственная опасность, чего в настоящий момент не существует".
Соратникам, никак не способным уразуметь, зачем бежать в Москву после заключения Брестского мира, Троцкий разъяснял, что смена столицы послужит наилучшей гарантией от захвата Петрограда германской армией — огромный голодный город без правительства немцам, дескать, не нужен. Публикацию официального извещения о переносе столицы Совнарком счел полезным отложить до назначенного на середину марта съезда Советов.
В пятницу 8 марта "для более спокойной и продуктивной работы" ретировался в Москву наркомат юстиции, а в субботу 9 марта выбыло руководство ВЧК, взяв с собой для покрытия предстоящих расходов два миллиона рублей. До отъезда чекисты успели основать Петроградский филиал карательного ведомства и предложить коллегам арестовать "видных капиталистов" в качестве заложников.
Поздним воскресным вечером 10 марта под усиленной охраной латышских стрелков пустился в путь вождь мирового пролетариата. Его поезд с неосвещенными окнами вагонов тихо, словно крадучись, отошел от заброшенного полустанка на окраине Петрограда и столь же незаметно прибыл в первопрестольную темным морозным вечером 11 марта. Тайную организацию перевозки советского правительства в Москву Бонч-Бруевич считал впоследствии одной из самых главных своих заслуг перед партией.
На третий день после приезда вождя в Москве открылся Чрезвычайный съезд Советов. После долгих препирательств его делегаты ратифицировали Брестский мир и 16 марта предоставили Петрограду статус провинциального города. Для страны, где символы зачастую подменяли собой реалии, лишение Петрограда прежнего титула означало по сути политический поворот к допетровской обособленности и капитальной изоляции населения от "тлетворного влияния" западных демократий. Меньшевики попытались было изложить свою точку зрения на происходящее, однако, как только они начинали говорить о "дискредитации революции", неумолимый председатель съезда Свердлов лишал их слова, за что тут же получил прозвище Затыкальщик.
Так что же происходило в тот бесцветный зимний день 23 февраля в России? Да просто члены ЦК большевистской фракции РСДРП, собравшиеся в Смольном, в условиях полного отсутствия армии и способности отдельных отрядов Красной гвардии защищать Петроград, согласились принять германский ультиматум. Ради сохранения своей власти Ленин готов был подписаться под любыми условиями "похабного мира" с государствами четверного союза. "Для революционной войны нужна армия, а ее нет", — жестко аргументировал он навязанное сподвижникам решение. Вождю мирового пролетариата вторил, как обычно, Зиновьев: "По опыту последних дней ясно, что в армии и стране нет энтузиазма… замечается лишь всеобщая усталость".
23 февраля 1918 г. в 10.30 утра Германия представила свои мирные условия, потребовав дать ответ на них не позднее чем через 48 часов. Советское правительство должно было признать независимость Курляндии, Лифляндии, Эстляндии, Финляндии, Украины и вывести свои войска с их территории, заключить мир с Украиной, передать Турции Анатолийские провинции, демобилизовать армию, разоружить флот в Балтийском и Черном морях и в Ледовитом океане, признать невыгодный для России русско-германский торговый договор 1904 г., предоставить Германии право наибольшего благоприятствования в торговле до 1925 г., разрешить беспошлинный вывоз в Германию руды и иного сырья, прекратить агитацию и пропаганду против держав Четверного союза.
В тот же день германские требования были рассмотрены на заседании ЦК РСДРП(б) и на совместном заседании ЦК РСДРП(б) и ЦК Партии левых социалистов-революционеров. ЦК РСДРП(б) поддержал предложение Ленина. На совместном заседании ЦК РСДРП(б) и ЦК ПЛСР большинство высказалось против мира, но решило передать вопрос на рассмотрение фракций Всероссийского ЦИК. В 3.00 утра 24 февраля после проведения поименного голосования большинство членов ВЦИК высказалось за принятие германских мирных условий и направление в Брест делегации для подписания договора о мире. В 7.00 утра решение ВЦИК было доведено до сведения руководства Германии, которое, в свою очередь, потребовало, чтобы советская делегация прибыла в Брест не позднее чем через 3 дня.
Несмотря на категорические возражения 85 участников, 116 членов ВЦИК глубокой ночью приняли продиктованные германским правительством условия безоговорочной капитуляции; 26 человек от голосования воздержались. В 7 часов утра уже 24 февраля Ленин телеграфировал в Берлин: "Согласно решению, принятому Центральным Исполнительным Комитетом Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов 24 февраля в 4 1/2 часа ночи, Совет Народных Комиссаров постановил условия мира, предложенные германским правительством, принять и выслать делегацию в Брест-Литовск". Но удивительным выглядит факт, что нигде, ни единым словом не упомянуто о создании и больше того, победоносном наступлении Рабоче-Крестьянской Красной Армии.
Свидетель тех лет писатель Юрий Фелыптинский пишет: "Но самым удивительным (в германском наступлении 23 февраля. — Ред.) было то, что немцы наступали без армии. Они действовали небольшими разрозненными отрядами в 100-200 человек, причем даже не регулярными частями, а собранными из добровольцев. Из-за царившей у большевиков паники и слухов о приближении мифических германских войск города и станции оставлялись без боя еще до прибытия противника. Двинск, например, был взят немецким отрядом в 60-100 человек. Псков был занят небольшим отрядом немцев, приехавших на мотоциклах" (Крушение мировой революции. С. 259-260). Так что получается, что ни побед над германской армией не было 23 февраля, ни самой германской армии, наступавшей на Петроград.
Газеты конца февраля 1918 года не содержат никаких победных реляций. И февральские газеты не менее боевого 1919 года не ликуют по поводу первой годовщины "великой победы". Но зато теперь день Красной армии — "могильщика капитала" — пришелся на воскресенье 23 февраля и ознаменовался, как положено, "большими митингами" в театрах и на заводах. Нарком по военным делам Лев Троцкий, неожиданно для всех придумавший из ничего этот праздник, объявил конкурс на лучший марш Красной армии. Гражданская война, голод и разруха отнюдь не способствовали радужному настроению трудящихся, поэтому, вероятно, в 1920 и 1921 годах о дне Красной армии попросту забыли. Зато в 1922 году председатель Реввоенсовета Троцкий устроил в этот день военный парад на Красной площади, заложив тем самым традицию ежегодного всенародного торжества. Ровно в полдень 23 февраля "организатор и любимый вождь нашего воинства" принял рапорт командующего парадом и, обойдя полки, прокричал по привычке пламенную речь, приурочив четвертую годовщину Красной армии к публикации ленинского декрета о ее создании.
Тут опять открывается нестыковочка. Декрет об организации РККА был принят на заседании Совнаркома 15 января 1918 года (здесь и далее даты до 1 февраля 1918 года указаны по старому стилю.) На следующий день, 16 января, Ленин подписал декрет о выделении из государственного казначейства 20 миллионов рублей на нужды заново формируемых воинских соединений; куда ушли эти огромные по тем временам ассигнования, осталось, впрочем, неизвестным. Оба декрета были распубликованы 19 января 1918 года. Тем не менее Троцкий и в 1923 году настойчиво повторял: декрет об организации Красной армии Совнарком издал именно 23 февраля 1918 года. То есть, говоря словами Михаила Булгакова, "гражданин совравши". Столичная же пресса к пятилетней годовщине РККА указала ее стратегические задачи, поместив под изображением земного шара, накрытого буденовкой, недвусмысленную подпись: "Перед Красной Армией стоят большие цели". К этому дню Троцкий не приготовил военного парада — "выдающийся вождь и воспитатель" РККА уже наигрался в солдатики на площадях и увлекался теперь собственным здоровьем и внутрипартийными раздорами.
С опалой Троцкого немного трансформировалось и официальное обоснование праздника. К десятилетней годовщине РККА выяснилось вдруг, что 23 февраля 1918 года советское правительство уже приступило к формированию первых отрядов Красной армии, хотя новый нарком по военным делам Ворошилов все еще связывал "торжественные мероприятия" с вышеупомянутым ленинским декретом. Взамен портретов Троцкого и его сподвижников прессу украсили тогда фотографии Ленина, Фрунзе и Ворошилова.
В последующие десять лет на торжественных заседаниях по поводу очередной годовщины РККА военное руководство произносило пышные речи с ритуальными угрозами, но без внятных экскурсов в недавнее прошлое. К 23 февраля 1938 года была учреждена юбилейная медаль "ХХ лет РККА". И только в сентябре того же 1938 года, когда газета "Правда" впервые напечатала "Краткий курс истории ВКП(б)", трудящиеся получили наконец единственно правильное истолкование всенародного праздника: "В ответ на брошенный партией и советским правительством клич "Социалистическое отечество в опасности!" рабочий класс ответил усиленным формированием частей Красной армии. Молодые отряды новой армии — армии революционного народа — героически отражали натиск вооруженного до зубов германского хищника. Под Нарвой и Псковом немецким оккупантам был дан решительный отпор. День отпора войскам германского империализма — 23 февраля — стал днем рождения молодой Красной армии".
Такое чисто мифологическое объяснение всенародного праздника укоренилось в массовом сознании легко и прочно. В тяжкие годы войны, когда каждое веское слово укрепляло боевой дух действующей армии, верховный главнокомандующий Сталин усилил прежние акценты, заявив, что 23 февраля 1918 года отряды РККА "наголову разбили под Псковом и Нарвой войска немецких захватчиков".
Священная формулировка "Краткого курса истории ВКП(б)" оставалась замороженной почти 20 лет и лишь во время хрущевской "оттепели" в ней образовалась проталина. "Решительный отпор" под Нарвой исчез из нее совершенно бесследно, зато под Псковом созданная Лениным Красная армия оказала "упорное сопротивление превосходящим силам противника и нанесла им серьезное поражение".
На самом деле задача троцкистского, а затем и сталинского руководства в изобретении этого мифа была проста и понятна: все они принимали непосредственное участие в шутовских переговорах о мире, бесславной организации "сопротивления" немецким частям, а затем и позорной сдаче Германии в Бресте. Вытеснив из памяти неприятные впечатления, связанные с постыдной капитуляцией, Троцкий назначил на 23 февраля всенародный праздник. Продолжив традицию ежегодного торжества, Сталин постарался окончательно вытеснить из сознания своих подданных позорное пятно на прошлом его империи.
Миф удался славный — в лучших традициях советской пропаганды. Однако, несмотря на всю сложность истории этого праздника 23 февраля — День защитников Отечества — был и остается профессиональным днем российских уже военных. Именно так, в народном обиходе, а официально все же "День победы Красной Армии над кайзеровскими войсками Германии 1918 года — День защитника Отечества", называется этот праздничный день с 1993 года, восстановленный через несколько лет после официального умолчания эпохи крушения коммунизма в 1991 году. И дело здесь, как кажется, уже не в датах и реальных событиях, стоящих за этими датами.
Конечно, каждому из нас хотелось бы, чтобы мы отмечали подлинный день защитника Отечества. В России до большевистского переворота 1917 г. традиционно Днем Русской Армии считался праздник 6 Мая — День Святого Георгия Покровителя Русских воинов. Начиная с начала 90-х годов этот праздник уже ежегодно отмечается в России Русской Православной Церковью и военно-патриотическими, казачьими и общественными объединениями. Когда-нибудь его будет отмечать и Российская Армия. В этот День воины Русской армии участвовали в парадах, в этот день награждали Георгиевскими крестами и другими наградами, в этот день вручали и освящали Знамена, а по окончании посещали храмы и поминали всех воинов, погибших ЗА РОССИЮ, и для тех, кто придерживается такого истолкования истории 23 февраля остается лишь поводом для пьянки "товарищей безбожников".
Четыре годовщины 23 февраля
23 февраля 1942 года
Председатель Совета Народных Комиссаров, он же нарком обороны СССР, он же Верховный Главнокомандующий И.Сталин издал приказ. В нем были подведены итоги восьмимесячной борьбы с немецко-фашистскими захватчиками.
А они, эти итоги, были страшными. Миллионные потери. Сотни отданных городов, целые республики… Но были и обнадеживающие строки: сокрушительный разгром немцев под Москвой!
Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль обратился к нам с посланием по случаю годовщины Красной Армии: "По этому торжественному поводу я передаю выражение того восхищения и благодарности, с которыми народы Британской империи следят за их подвигами, и нашей уверенности в победоносном окончании войны…" Старый лис хорошо сознавал, что если не Красная Армия, вставшая на пути коричневой чумы, то судьба всей Европы была бы предрешена.
А вот что записал в своем дневнике 23 февраля Франц Гальдер, начальник генштаба сухопутных войск нацистской Германии: "Ожидавшегося наступления противника в честь дня Красной Армии не произошло. Обстановка без существенных перемен…"
Гальдер лукавил, успокаивал сам себя. Бои повсеместно шли жесточайшие. И недаром Гитлер вскоре отправит своего начштаба в отставку, как и еще почти двести генералов. Главная причина этого заключалась в провале блицкрига.
23 февраля 1943 года
К этому дню Красная Армия подготовила подарок из подарков, разгромив немцев под Сталинградом и взяв в плен почти двести тысяч солдат и фельдмаршала Паулюса.
В очередном своем приказе Сталин подвел итоги двадцатимесячной борьбы против немецко-фашистских полчищ. Особо были отмечены последние успехи войск Ленинградского и Волховского фронтов на Мгинском направлении. И хотя операция не дала больших территориальных результатов, она вынудила противника подтянуть большие резервы, сняв их с других участков.
Получена была в Москве телеграмма от президента США Франклина Рузвельта: "Примите наше глубокое восхищение Красной Армией, ее великолепными, непревзойденными во всей истории достижениями. Она остановила врага под Ленинградом, под Москвой, на Кавказе и, наконец, в бессмертном Сталинградском сражении сама перешла в великое наступление".
23 февраля 1944 года
В канун 26-й годовщины Красной Армии наши войска форсировали Днепр, и Президиум Верховного Совета СССР принял Указ о присвоении звания Героя Советского Союза более чем двумстам генералам, офицерам, сержантам и рядовым. Несколько тысяч воинов были отмечены орденами и медалями.
Начинался третий и заключительный период Великой Отечественной. В рядах действующей армии находилось свыше шести миллионов солдат и командиров. А на вооружении имелось пять тысяч танков, девяносто тысяч орудий, восемь с половиной тысяч самолетов. Это была сила, способная окончательно сокрушить врага.
23 февраля 1945 года
Приказ Верховного Главнокомандующего за номером пять об итогах зимнего наступления. Наша земля уже очищена от захватчиков, нанесен небывалый удар от Балтики до Карпат.
Второй и Третий Белорусские фронты ведут бои в районе Кенигсберга, Первый Украинский вышел на Одер. Завершены Висло-Одерская, Варшавско-Познанская, Сандомиро-Силезская операции. Советские люди пользуются каждой минутой, чтобы послушать радио: на сколько еще наши продвинулись, какие города взяли?
Старый "друг" Уинстон вновь прислал послание: "Будущие поколения признают свой долг перед Красной Армией так же безоговорочно, как это делали мы, дожившие до того, чтобы быть свидетелями этих великолепных побед…"
Впереди были еще два месяца ожесточенных боев и самый упорный — за Берлин.
Автор: Лев Козлов, Иван Выхин
http://www.antiqstar.ru