Когда мы приходим под своды Третьяковской галереи, мы знаем, что в этой сокровищнице русского искусства есть зал, где нас встретит картина. Картина, от которой веет запахом российских трав, где в клевере гудят шмели, порхают бабочки, а изумрудная зелень берез звучит гимном матери природе. Картина называется «Сенокос», написана великим русским художником А.А.Пластовым, юбилей которого мы недавно праздновали. Много говорилось о его народности и любви к селу, труженику, хлеборобцу. Все это, безусловно, так, но хотелось бы проследить и отчасти понять те духовные истоки, формировавшие этого незаурядного мастера.
Сама фамилия Пластовых несет в себе, как бы образное наслоение пластов, среди которых и появился этот удивительный самородок глубоко национального и яркого дарования. Антуан Экзюпери говорил: «Все мы родом из детства». Детство А.А. Пластова – это детство, где в роду уже в трех поколениях были художники. Прадед- Гаврила Степанович Пластов, художник- иконописец, получивший художественное образование в Арзамасской школе живописи. Имея профессиональные навыки, принимал активное участие в росписях поволжских храмов. Дед- Григорий Гаврилович тоже был иконописцем, а так же занимался проектированием храмов, как архитектор. Ряд церквей были построены по его чертежам.
Отец- Александр Григорьевич продолжил династию иконописцев в роду Пластовых уже в третьем поколении, был подмастерьем у своего отца, затем самостоятельно расписывал и строил храмы. Следует сказать, что Аркадий Александрович очень любил своего отца. Отец много читал и слыл человеком образованным. В памяти мальчика осталось много светлого, связанного с именем отца. Он помнил, как отец беседовал с местными учителями сельской школы о библии, красоте земли, таинстве миров и удивительных научных открытиях. В семье была обширная библиотека от Гомера до анатомических атласов по животноводству.
Аркадий рано приобщился к чтению, рос мальчиком пытливым и любознательным. Три года сельской школы прошли незаметно. Чтение А.С. Пушкина, робкие попытки делать иллюстрации к «Капитанской дочке», затем Симбирское духовное училище, где страсть к рисованию выделяет его из общей среды учащихся.
По воспоминаниям самого Аркадия Александровича, подлинным потрясением души в 1908 году был приезд в Прислониху артели иконописцев. Они должны были произвести реставрацию в церкви в Прислонихе, где на стенах сохранились работы его деда и отца. Отец в то время состоял в должности церковного псаломщика. По состоянию здоровья не мог принимать участия в работах по реставрации храма. Городскими властями ему было поручено осуществлять надзор и руководство по реставрации церкви.
С каким восторгом юный Аркадий смотрел на этих приехавших художников- чудотворцев. На его глазах творилось чудо: обыкновенные краски превращались в строгих пророков, крылатые Серафимы заполнили голубые своды. И над всем этим царил лик спасителя, призывающий к покаянию. Все это творилось красками, порою самодельно сделанными кистями, руками этих веселых артельщиков, от которых юный Аркадий не отходил ни на шаг во время всей работы.
Такие сильные впечатления в детстве и отрочестве не проходят даром. Не случайно Г.Курбе говорил: «Мальчик говорит себе, буду художником, не перед прекрасным ландшафтом, а перед произведением художника, поразившего его своим мастерством».
«Быть только живописцем и никем более»- так впоследствии напишет А.А.Пластов, о своем потрясении от увиденной им работы иконописцев. Он почувствовал этот знакомый всем художникам волнующий запах красок, этот янтарный свет деревянных досок, несущий в себе образы еще не написанных ликов святых. Магия чистого холста, в котором кроется таинство. Таинство, которое называется творчеством. Но все это потом… А пока следует поступление в Симбирскую духовную семинарию. Смерть отца на какое то время омрачила его жизнь, но появляется в его жизни учитель и наставник, а затем и друг Д.И.Архангельский. Дмитрий Иванович Архангельский- художник обладавший удивительным даром педагога, тонко понимавший и чувствующий искусство. Он утвердил ему великое чувство ответственности в жизни, в искусстве и перед самим собой, расширяет его кругозор, открывает Пластову А. целую плеяду великих русских художников.
В Казани в 1911 году открывается выставка В.Д.Поленова. Почти пешком восемнадцатилетний юноша проделывает путь в Казань. Вместо знакомой условной иконописи, перед ним дивный каскад красок и мастерства, в корне не не похожий на то, что он видел до этого. Живопись во всем богатстве красок, не прочно выверенном рисунке, казалась ему ярче самой действительности. Это было не менее сильным потрясением от увиденного им мастерства одного из корифеев русской живописи.
Аркадий чувствует острую необходимость учиться, понимаю, что без мастерства не сможет выразить то, что уже вызревало в его душе.
Судьба как бы благоволила ему. Заметив способности молодого человека, Губернская управа определяет ему стипендию на обучение художеству в Москве.
Москва, с ее бурной богемной, артистической средой сначала ошеломила молодого провинциала, но природный здравый смысл и настойчивость помогли не сломаться ему в этой круговерти большого города. Пережил он и чуждую ему мастерскую И. Машкова. Пережил и исторические катаклизмы с революцией, и с молодыми течениями в искусстве той поры. Тем не менее, Строгоновское училище, учеба у Волнухина на скульптурном отделении не могли пройти даром. Скульптура приучила к осязаемому ощущению формы. Равновесие масс в пространстве, ритм- все это постепенно формировало его как художника профессионала.
Беседы и споры в среде художников и мастеров расширяли его понимание искусства и его многогранность в развитии мировой цивилизации. Но все же Третьяковская галерея с ее «Васнецовским» фасадом, с «Боярыней Морозовой» В.И.Сурикова, с удивительно правдивыми портретами Крамского, с мощью и блистательным мастерством А.Иванова- была его настоящая школа, в том числе и духовная.
Ему с его родословной Пластовых, уходящей корнями в русский уклад жизни, где правда и святость были основными критериями жизни, не могли не помочь в духовном становлении.
Все это огородило А.Пластова от искусов, где мнимый индивидуализм ставили выше трепетного и внимательного отношения к матери природе. Правда, искренность и святость- основа всему, а в искусстве это тот стержень, который не дает художнику слукавить.
Усвоив этот урок «Третьяковки», А.Пластов начинает яростно работать с натуры. Время было смутное: гражданская война, коллективизация. Возвращается в Прислониху. Прислониха была его малой родиной и спасительницей. Сколько раз она еще спасет его от голода и холода той поры, от вихрей сабельных походов гражданской войны. Наконец станет неисчерпаемым кладом всех будущих картин.
Духовно поддерживала церковь, та самая, которая всегда стояла напротив дома Пластовых. Воинствующие атеисты забили досками окна деревенской церкви, но сквозь забитые доски на него смотрели лики святых, написанные его дедом. Они в который раз призывают его к терпению и работе. Даже пожар, в огне которого сгорели его нехитрые пожитки, а главное его работы, не сломит его. Почти в сорок лет, он начинает все заново. Будут написаны тысячи этюдов, рисунков, масса эскизов- все это постепенно создает фундамент его блестящего творчества.
Посмотрите на его портреты односельчан. Какие русские характеры! Тоньшины, Гуляевы… С Рембрантовской мощью написаны руки стариков и старух, шершавые от непосильного труда. Они словно потрескавшаяся кора вековых деревьев. Поражает его цветовая мощь палитры, будь то, тот же «Сенокос» или вечная тема в картине «Смерть дерева».
Творчество А.А.Пластова- это сплав многовековых традиций: Палех, с его монументальностью, яркость Жостовских подносов. Это и русский платок с его декоративным узором, утверждающий языческую веру в солнце и природу, как венец всего сущего.
В письме своему другу и сподвижнику В.Киселеву он описывает закат солнца, сравнивает его с развернутой по всему небу плащаницей, за которой полыхает пожар и видны языки пламени, выбивающиеся по ее краям. Образность не надуманная, а почувствованная всем сердцем. Вот что делает его поистине народным художником.
Мы снова стоим в его зале в Третьяковской галерее. Перед нами Россия. Россия, увиденная и воспетая мастером любившим шум берез, ядреную свежесть морозного утра, широту и веселье русских праздников. В душе этого художника жили одновременно язычник, поклоняющийся великой непостижимой природе и мудрец с восторгом ребенка, радующийся этому огромному миру, в котором мы живем. Спасибо тебе великий мастер.
Автор: зав. кафедрой живописи, рисунка и скульптуры Мишова Г.И.